На одной любви счастья не построишь.
Тяжело что-то об этом говорить. На чужом горе своего счастья, конечно же, не построишь. Но и счастливыми из этих троих никто не будет. У Шукшина есть рассказ "Осенью"... Прочитайте, кто осилит...
Паромщик Филипп Тюрин дослушал последние известия по радио, поторчал еще за столом, помолчал строго... -- Никак не могут уняться! -- сказал он сердито. -- Кого ты опять? -- спросила жена Филиппа, высокая старуха с мужскими руками и с мужским басовитым голосом. -- Бомбят! -- Филипп кивнул на репродуктор. -- Кого бомбят? -- Вьетнамцев-то. Старуха не одобряла в муже его увлечение политикой, больше того, это дурацкое увлечение раздражало ее. Бывало, что они всерьез ругались из-за политики, но сейчас старухе не хотелось ругаться -- некогда, она собиралась на базар. Филипп, строгий, сосредоточенный, оделся потеплее и пошел к парому. Паромщиком он давно, с войны. Его ранило в голову, в наклон работать -- плотничать -- он больше не мог, он пошел паромщиком. Был конец сентября, дуло после дождей, наносило мразь и холод. Под ногами чавкало. Из репродуктора у сельмага звучала физзарядка, ветер трепал обрывки музыки и бодрого московского голоса. Свинячий визг по селу и крик петухов был устойчивей, пронзительней. Встречные односельчане здоровались с Филиппом кивком головы и поспешали дальше -- к сельмагу за хлебом или к автобусу, тоже на базар торопились. Филипп привык утрами проделывать этот путь -- от дома до парома, совершал его бездумно. То есть он думал о чем-нибудь, но никак не о пароме или о том, например, кого он будет переправлять целый день. Тут все понятно. Он сейчас думал, как унять этих американцев с войной. Он удивлялся, но никого не спрашивал: почему их не двинут нашими ракетами? Можно же за пару дней все решить. Филипп смолоду был очень активен. Активно включился в новую жизнь, активничал с колхозами... Не раскулачивал, правда, но спорил и кричал много -- убеждал недоверчивых, волновался. Партийцем он тоже не был, как-то об этом ни разу не зашел разговор с ответственными товарищами, но зато ответственные никогда без Филиппа не обходились: он им от души помогал. Он втайне гордился, что без него никак не могут обойтись. Нравилось накануне выборов, например, обсуждать в сельсовете с приезжими товарищами, как лучше провести выборы: кому доставить урну домой, а кто и сам придет, только надо сбегать утром напомнить... А были и такие, что начинали артачиться: "Они мне коня много давали -- я просил за дровами?.." Филипп прямо в изумление приходил от таких слов. "Да ты что, Егор, -- говорил он мужику, -- да рази можно сравнивать?! Вот дак раз! Тут политическое дело, а ты с каким-то конем: спутал телятину с..." И носился по селу, доказывал. И ему тоже доказывали, с ним охотно спорили, не обижались на него, а говорили: "Ты им скажи там..." Филипп чувствовал важность момента, волновался, переживал. "Ну народ! -- думал он, весь объятый заботами большого дела. -- Обормоты дремучие". С годами активность Филиппа слабела, и тут его в голову-то шваркнуло -- не по силам стало активничать и волноваться. Но он по-прежнему все общественные вопросы принимал близко к сердцу, беспокоился. На реке ветер похаживал добрый. Стегал и толкался... Канаты гудели. Но хоть выглянуло солнышко, и то хорошо. Филипп сплавал туда-сюда, перевез самых нетерпеливых, дальше пошло легче, без нервов. И Филипп наладился было опять думать про американцев, но тут подъехала свадьба... Такая -- нынешняя: на легковых, с лентами, с шарами. В деревне теперь тоже завели такую моду. Подъехали три машины... Свадьба выгрузилась на берегу, шумная, чуть хмельная... весьма и весьма показушная, хвастливая. Хоть и мода -- на машинах-то, с лентами-то, -- но еще редко, еще не все могли достать машины. Филипп с интересом смотрел на свадьбу. Людей этих он не знал -- нездешние, в гости куда-то едут. Очень выламывался один дядя в шляпе... Похоже, что это он добыл машины. Ему все хотелось, чтоб получился размах, удаль. Заставил баяниста играть на пароме, первый пустился в пляс -- покрикивал, дробил ногами, смотрел орлом. Только на него-то и смотреть было неловко, стыдно. Стыдно было жениху с невестой -- они трезвее других, совестливее. Уж он кобенился-кобенился, этот дядя в шляпе, никого не заразил своим деланным весельем, устал... Паром переплыл, машины съехали, и свадьба укатила дальше. А Филипп стал думать про свою жизнь. Вот как у него случилось в молодости с женитьбой. Была в их селе девка Марья Ермилова, красавица, Круглоликая, румяная, приветливая... Загляденье. О такой невесте можно только мечтать на полатях. Филипп очень любил ее, и Марья тоже его любила -- дело шло к свадьбе, Но связался Филипп с комсомольцами... И опять же: сам комсомольцем не был, но кричал и ниспровергал все наравне с ними. Нравилось Филиппу, что комсомольцы восстали против стариков сельских, против их засилья. Было такое дело: поднялся весь молодой сознательный народ против церковных браков. Неслыханное творилось... Старики ничего сделать не могут, злятся, хватаются за бичи -- хоть бичами, да исправить молокососов, но только хуже толкают их к упорству. Веселое было время. Филипп, конечно, тут как тут: тоже против веньчанья, А Марья -- нет, не против: у Марьи мать с отцом крепкие, да и сама она окончательно выпряглась из передовых рядов: хочет венчаться. Филипп очутился в тяжелом положении. Он уговаривал Марью всячески (он говорить был мастер, за это, наверно, и любила его Марья -- искусство, редкое на селе), убеждал, сокрушал темноту деревенскую, читал ей статьи разные, фельетоны, зубоскалил с болью в сердце... Марья ни в какую: венчаться, и все. Теперь, оглядываясь на свою жизнь, Филипп знал, что тогда он непоправимо сглупил. Расстались они с Марьей, Филипп не изменился потом, никогда не жалел и теперь не жалеет, что посильно, как мог участвовал в переустройстве жизни, а Марью жалел. Всю жизнь сердце кровью плакало и болело. Не было дня, чтобы он не вспомнил Марью. Попервости было так тяжко, что хотел руки на себя наложить. И с годами боль не ушла. Уже была семья -- по правилам гражданского брака -- детишки были... А болело и болело по Марье сердце. Жена его, Фекла Кузовникова, когда обнаружила у Филиппа эту его постоянную печаль, возненавидела Филиппа. И эта глубокая тихая ненависть тоже стала жить в ней постоянно. Филипп не ненавидел Феклу, нет... Но вот на войне, например, когда говорили: "Вы защищаете ваших матерей, жен...", Филипп вместо Феклы видел мысленно Марью. И если бы случилось погибнуть, то и погиб бы он с мыслью о Марье. Боль не ушла с годами, но, конечно, не жгла так, как жгла первые женатые годы. Между прочим, он тогда и говорить стал меньше. Активничал по-прежнему, говорил, потому что надо было убеждать людей, но все как будто вылезал из своей большой горькой думы. Задумается-задумается, потом спохватится -- и опять вразумлять людей, опять раскрывать им глаза на новое, небывалое. А Марья тогда... Марью тогда увезли из села. Зазнал ее какой-то (не какой-то, Филипп потом с ним много раз встречался) богатый парень из Краюшкина, приехали, сосватали и увезли. Конечно, венчались. Филипп спустя год спросил у Павла, мужа Марьи: "Не совестно было? В церкву-то поперся..." На что Павел сделал вид, что удивился, потом сказал: "А чего мне совестно-то должно быть?" -- "Старикам-то поддался". -- "Я не поддался, -- сказал Павел, -- я сам хотел венчаться". -- "Вот я и спрашиваю, -- растерялся Филипп, -- не совестно? Старикам уж простительно, а вы-то?.. Мы же так никогда из темноты не вылезем". На это Павел заматерился. Сказал: "Пошли вы!.." И не стал больше разговаривать. Но что заметил Филипп: при встречах с ним Павел смотрел на него с какой-то затаенной злостью, с болью даже, как если бы хотел что-то понять и никак понять не мог. Дошел слух, что живут они с Марьей неважно, что Марья тоскует, Филиппу этого только не хватало: запил даже от нахлынувшей новой боли, но потом пить бросил и жил так -- носил постоянно в себе эту боль-змею, и кусала она его и кусала, но притерпелся. Такие-то невеселые мысли вызвала к жизни эта свадьба на машинах. С этими мыслями Филипп еще поплавал туда-сюда, подумал, что надо, пожалуй, выпить в обед стакан водки -- ветер пронизывал до костей и душа чего-то заскулила. Заныла, прямо затревожилась. "Раза два еще сплаваю и пойду на обед", -- решил Филипп. Подплывая к чужому берегу (у Филиппа был свой берег, где его родное село, и чужой), он увидел крытую машину и кучку людей около машины. Опытный глаз Филиппа сразу угадал, что это за машина и кого она везет в кузове: покойника. Люди возят покойников одинаково: у парома всегда вылезут из кузова, от гроба, и так как-то стоят и смотрят на реку, и молчат, что сразу все ясно. "Кого же это? -- подумал Филипп, вглядываясь в людей. -- Из какой-нибудь деревни, что вверх по реке, потому что не слышно было, чтобы кто-то поблизости помер. Только почему же -- откуда-то везут? Не дома, что ли, помер, а домой хоронить везут?" Когда паром подплыл ближе к берегу, Филипп узнал в одном из стоящих у машины Павла, Марьиного мужа. И вдруг Филипп понял, кого везут... Марью везут. Вспомнил, что в начале лета Марья ехала к дочери в город. Они поговорили с Филиппом, пока плыли. Марья сказала, что у дочери в городе родился ребенок, надо помочь пока. Поговорили тогда хорошо. Марья рассказала, что живут они ничего, хорошо, дети (трое) все пристроились, сама она получает пенсию. Павел тоже получает пенсию, но еще работает, столярничает помаленьку на дому. Скота много не держат, но так-то все есть... Индюшек наладилась держать. Дом вот перебрали в прошлом году: сыновья приезжали, помогли. Филипп тоже рассказал, что тоже все хорошо пока, пенсию тоже получает, здоровьишком пока не жалуется, хотя к погоде голова побаливает. А Марья сказала, что у нее сердце чего-то.,. Мается сердцем. То ничего-ничего, а то как сожмет, сдавит... Ночью бывает: как заломит-заломит, хоть плачь. И вот, видно, конец Марье... Филипп как узнал Павла, так ахнул про себя. В жар кинуло, Паром стукнулся о шаткий припоромок (причал). Вдели цепи с парома в кольца припоромка, заклячили ломиками... Крытая машина пробовала уже передними колесами бревна припоромка, бревна хлябали, трещали, скрипели... Филипп как завороженный стоял у своего весла, смотрел на машину. Господи, господи, Марью везут, Марью... Филиппу полагалось показать шоферу, как ставить на пароме машину, потому что сзади еще заруливали две, но он как прирос к месту, все смотрел на машину, на кузов. -- Где ставить-то?! -- крикнул шофер. -- А? -- Где ставить-то? -- Да ставь... -- Филипп неопределенно махнул рукой. Все же никак он не мог целиком осознать, что везут мертвую Марью... Мысли вихлялись в голове, не собирались воедино, в скорбный круг. То он вспоминал Марью, как она рассказывала ему вот тут, на пароме, что живут они хорошо... То молодой ее видел, как она... Господи, господи... Марья... Да ты ли это? Филипп отодрал наконец ноги с места, подошел к Павлу. Павла жизнь скособочила. Лицо еще свежее, глаза умные, ясные, а осанки никакой. И в глазах умных большая спокойная грусть. -- Что, Павел?.. -спросил Филипп. Павел мельком глянул на него, не понял вроде, о чем его спросили, опять стал смотреть вниз, в доски парома. Филиппу неловко было еще спрашивать... Он вернулся опять к веслу. А когда шел, то обошел крытую машину с задка кузова, заглянул туда -- гроб. И открыто заболело сердце, и мысли собрались воедино: да, Марья. Поплыли. Филипп машинально водил рулевым веслом и все думал: "Марьюшка, Марья..." Самый дорогой человек плывет с ним последний раз... Все эти тридцать лет, как он паромщиком, он наперечет знал, сколько раз Марья переплывала на пароме. В основном все к детям ездила в город; то они учились там, то устраивались, то когда у них детишки пошли... И вот -- нету Марьи. Паром подвалил к этому берегу. Опять зазвякали цепи, взвыли моторы... Филипп опять стоял у весла и смотрел на крытую машину. Непостижимо... Никогда в своей жизни он не подумал: что, если Марья умрет? Ни разу так не подумал. Вот уж к чему не готов был, к ее смерти. Когда крытая машина стала съезжать с парома, Филипп ощутил нестерпимую боль в груди. Охватило беспокойство: что-то он должен сделать! Ведь увезут сейчас. Совсем. Ведь нельзя же так: проводил глазами, и все. Как же быть? И беспокойство все больше овладевало им, а он не трогался с места, и от этого становилось вовсе не по себе. "Да проститься же надо было!.. -- понял он, когда крытая машина взбиралась уже на взвоз. -- Хоть проститься-то!.. Хоть посмотреть-то последний раз. Гроб-то еще не заколочен, посмотреть-то можно же!" И почудилось Филиппу, что эти люди, которые провезли мимо него Марью, что они не должны так сделать -- провезти, и все. Ведь если чье это горе, так больше всего -- его горе, В гробу-то Марья. Куда же они ее?.. И опрокинулось на Филиппа все не изжитое жизнью, не истребленное временем, незабытое, дорогое до боли... Вся жизнь долгая стояла перед лицом -- самое главное, самое нужное, чем он жив был... Он не замечал, что плачет. Смотрел вслед чудовищной машине, где гроб... Машина поднялась на взвоз и уехала в улицу, скрылась. Вот теперь жизнь пойдет как-то иначе: он привык, что на земле есть Марья. Трудно бывало, тяжко -- он вспоминал Марью и не знал сиротства. Как же теперь-то будет? Господи, пустота какая, боль какая! Филипп быстро сошел с парома: последняя машина, только что съехавшая, замешкалась чего-то... Филипп подошел к шоферу. -- Догони-ка крытую... с гробом, -- попросил он, залезая в кабину. -- А чего?.. Зачем? -- Надо. Шофер посмотрел на Филиппа, ничего больше не спросил, поехали, Пока ехали по селу, шофер несколько раз присматривался сбоку к Филиппу. -- Это краюшкинские, что ли? -- спросил он, кивнув на крытую машину впереди. Филипп молча кивнул. -- Родня, что ли? -- еще спросил шофер. Филипп ничего на это не сказал. Он опять смотрел во все глаза на крытый кузов. Отсюда виден был гроб посередке кузова... Люди, которые сидели по бокам кузова, вдруг опять показались Филиппу чуждыми -- и ему, и этому гробу. С какой стати они-то там? Ведь в гробу Марья. -- Обогнать, что ли? -- спросил шофер. -- Обгони... И ссади меня. Обогнали фургон... Филипп вылез из кабины и поднял руку. И сердце запрыгало, как будто тут сейчас должно что-то случиться такое, что всем, и Филиппу тоже, станет ясно: кто такая ему была Марья. Не знал он, что случится, не знал, какие слова скажет, когда машина с гробом остановится... Так хотелось посмотреть Марью, так это нужно было, важно. Нельзя же, чтобы она так и уехала, ведь и у него тоже жизнь прошла, и тоже никого не будет теперь... Машина остановилась. Филипп зашел сзади... Взялся за борт руками и полез по железной этой короткой лесенке, которая внизу кузова. -- Павел... -- сказал он просительно и сам не узнал своего голоса: так просительно он не собирался говорить. -- Дай я попрощаюсь с ней... Открой, хоть гляну. Павел вдруг резко встал и шагнул к нему... Филипп успел близко увидеть его лицо... Изменившееся лицо, глаза, в которых давеча стояла грусть, теперь они вдруг сделались злые... -- Иди отсюда! -- негромко, жестоко сказал Павел. И толкнул Филиппа в грудь. Филипп не ждал этого, чуть не упал, удержался, вцепившись в кузов. -- Иди!.. -- закричал Павел, И еще толкнул, и еще -- да сильно толкал. Филипп изо всех сил держался за кузов, смотрел на Павла, не узнавал его. И ничего не понимал. -- Э, э, чего вы? -- всполошились в кузове. Молодой мужчина, сын наверно, взял Павла за плечи и повлек в кузов. -- Что ты? Что с тобой? -- Пусть уходит! -- совсем зло говорил Павел. -- Пусть он уходит отсюда!.. Я те посмотрю, Приполз... гадина какая. Уходи! Уходи!.. -- Павел затопал ногой. Он как будто взбесился с горя. Филипп слез с кузова. Теперь-то он понимал, что с Павлом. Он тоже зло смотрел снизу на него. И говорил, сам не сознавая, что говорит, но, оказывается, слова эти жили в нем готовые: -- Что, горько?.. Захапал чужое-то, а горько. Радовался тогда?.. -- Ты зато много порадовался! -- сказал из кузова Павел. -- А то я не знаю, как ты радовался!.. -- Вот как на чужом-то несчастье свою жизнь строить, -- продолжал Филипп, не слушая, что ему говорят из кузова. Важно было успеть сказать свое, очень важно, -- Думал, будешь жить припеваючи? Не-ет, так не бывает. Вот я теперь вижу, как тебе все это досталось... -- Много ли ты-то припевал? Ты-то... Сам-то... Самого-то чего в такую дугу согнуло? Если хорошо-то жил -- чего же согнулся? От хорошей жизни? -- Радовался тогда? Вот -- нарадовался... Побирушка. Ты же побирушка! -- Да что вы?! -- рассердился молодой мужчина. -- С ума, что ли, сошли!.. Нашли время. Машина поехала. Павел еще успел крикнуть из кузова: -- Я побирушка!.. А ты скулил всю жизнь, как пес, за воротами! Не я побирушка-то, а ты! Филипп медленно пошел назад. "Марья, -- думал он, -- эх, Марья, Марья... Вот как ты жизнь-то всем перекосила. Полаялись вот -- два дурака... Обои мы с тобой побирушки, Павел, не трепыхайся. Если ты не побирушка, то чего же злишься? Чего бы злиться-то? Отломил смолоду кусок счастья -- живи да радуйся. А ты радости-то тоже не знал. Не любила она тебя, вот у тебя горе-то и полезло горлом теперь. Нечего было и хватать тогда. А то приехал -- раз, два -- увезли!.. Обрадовались". Горько было Филиппу... Но теперь к горькой горечи этой приметалась еще досада на Марью. "Тоже хороша: нет подождать -- заусилась в Краюшкино! Прямо уж нетерпеж какой-то. Тоже толку-то было... И чего вот теперь?.." -- Теперь уж чего... -- сказал себе Филипп окончательно. -- Теперь ничего. Надо как-нибудь дожить... Да тоже собираться следом. Ничего теперь
не воротишь.
Они сидели вдвоем на кухне. За окном шел проливной дождь. Сигаретный дым застревал под потолком и сизыми нитями спускался вниз.
«Ну, в общем, договорились, Танюш», — сказал Олег, потушил сигарету и ушел.
Дальше Таня услышала сквозь стук дождя, как резко завизжала машина Олега и уехала. Он просто ушел. Нет, он долго объяснял Тане, почему им надо расстаться: не может так, не хочет, он плохой – она хорошая и т. д. Только все эти объяснения были ни к чему. А как же планы на будущее? На совместное будущее! А как же рука об руку до бриллиантовой свадьбы? А любовь, черт бы ее подрал??!! А она-то как?
Таня мыла посуду, мысли хаотично крутились в голове, она не верила, что ее Олежек уехал навсегда. Таня не выдержала. Крупные слезы предательски полились, превращаясь на щеках в ручейки. Зазвонил телефон. В один прыжок Таня очутилась у аппарата. Это ведь он! Он одумался! Но…
«Приветик, Танюш, давай посидим в кафе сегодня?»,- защебетала Ленка.
«Вы что поругались? (Пауза) Расстались? А чего ревешь? Радоваться надо, глупая! Не достоин он тебя. Сколько раз я тебе говорила, что таких бабников поискать еще надо!»
Лена еще долго разглагольствовала о том, что мир не прост, что подонки на каждом углу попадаются, что нужно быть выше этого… В это время Таня сидела на полу с телефонной трубкой в руках и горько плакала. Через полчаса скорая помощь в виде Лены с бутылкой Мартини прибыла. Разговоры начались снова, только уже эмоциональней.
«А помнишь, как он напился на юбилее твоего дяди?! Это же позор!» — кричала полупьяная Лена.
Таня только кивала головой, пока раскрасневшаяся подруга вспоминала неприятные факты и фактики из биографии Олега.
Уже поздним вечером Лена уехала домой. Таня вновь осталась наедине со своим разбитым сердцем. Да, Лена дала ей много ценных советов: не смей ему звонить, а если позвонит сам, не соглашайся на встречу, не слушай музыку – она будет напоминать его и еще многочисленные «не», «не», «не».
«В общем, не живи, потому что мне все напоминает о нем!» — подумала Таня, зарылась поглубже в плед и прорыдала всю ночь.
Через неделю девушка потеряла остатки своей гордости. Она пошла к Олегу. Долго не решалась позвонить в дверь… все-таки нажала на кнопку звонка, дверь распахнулась и на пороге Таня увидела… свою подругу… Лену. Лена стояла перед ней в шелковом халатике, и было ясно, что она у Олега не для того, чтобы отстаивать честь подруги. У Тани помутнело в глазах. Сказать, что она не ожидала увидеть такую картину, — это не сказать ровно ничего. Впрочем, такой же была и реакция Лены. Девушки молча смотрели друг на друга. Тут на пороге появился Олег и тоже встал, как вкопанный, увидев Таню. Он развел руками и смог пролепетать что-то вроде
«Только не ссорьтесь, девочки».
Таня первой вышла из ступора.
«А как же твои разговоры о том, что он бабник и мерзавец? А то, что он на юбилее напился?»
Лена хотела что-то ответить. Но Таня ушла. Девушка выбежала из дома, не помня себя. Серое небо свисало над ней мутными облаками, в ушах гудело, голова казалась совсем пустой, плакать не хотелось, был шок.
Таня долго не могла прийти в себя, полностью погрузилась в работу. Это не прошло бесследно. Вскоре ей дали повышение, о котором она мечтала. А еще через некоторое время девушка осуществила свою мечту – купила автомобиль. И вроде бы на первый взгляд все наладилось, вот только ночи оставались посредниками между прошлым и настоящим. Ей так хотелось забыть… каждую ночь умоляла об этом всех святых… только страшные воспоминания не покидали ее в темноте. Но наступало утро. Новая работа, новая жизнь заставляли забыть о прошлом. И так каждый день. Таня боялась ночей. Хотелось кричать, плакать, звать на помощь, но она была одна. Совсем одна. Одинокая. Но в жизни все проходит. Через полгода она познакомилась с молодым человеком. Естественно, сначала она относилась к нему чересчур настороженно. Но вскоре ей уже было не страшно засыпать ночью одной. Теперь ее мыслями владел Он. Постепенно улыбка все чаще и чаще стала появляться на лице. И вот Таня уже забыла, что год назад случилось предательство.
Однажды в супермаркете Таня встретила Лену. Та прошла мимо, робко опустив глаза. Уже на выходе из магазина Таня снова увидела бывшую подругу.
«Я ждала тебя, — сказала Лена тихо. Ты знаешь, я все-таки права была тогда, что он подонок и бабник. Ты прости, если сможешь. А бог меня уже и так наказал»
Лена рассказала, что Олег сделал ей ребенка и пообещал жениться. Но вскоре он ей сообщил, что уходит к другой. Лена сделала аборт, но что-то пошло не так. Когда пришла в себя после операции, то услышала разговор двух медсестер. Они стояли спиной и не видели ее.
«Бедная, — сказала одна – она ведь еще не знает, что не сможет детей иметь»
«Да, — покачала головой другая – и за что же таких молодых Бог наказывает?»
Правда ли что на чужом несчастье своего счастья не построишь?
На чужом несчастье своего счастья не построишь, так как в глубине души будет неприятный осадок, что что-то сделано не так. У кого обостренное чувство справедливости, тот сам сбежит от такого счастья и будет пытаться исправить ситуацию любым путем.
Наверное правда 🙁
Хотя, смотря на то что творится в этом мире, понимаешь, что некоторые умудряются это сделать очень даже и неплохо:(((
Женщины уводят мужей из семей, и при этом себя замечательно чувствуют, даже не скрывая этого. Депутаты имеют народ, и тоже особо не парятся. Заведующие садиками, загоняют родителей в угол, а что им же хочется ездить на работу на машине. И этот список можно продолжать бесконечно.
Лично я не готова отбирать у кого то что то, но есть люди которые считают это нормой 🙁
Конечно правда. И главное удивительно, что все это знают, но тем не менее все равно пытаются это делать. Чем мотивируют, урвать кусочек? Всегда все возвращается бумерангом, поэтому свое надо пытаться строить, а не чужое отбивать!
Нет, неправда. Это всего лишь очередное устоявшееся выражение, которым удобно оправдывать жизненные неурядицы.
Что такое несчастье? Допустим, ушл мужчина из семьи к другой женщине. Жена чувствует себя несчастной. Но несчастье ли это? Спустя некоторое время она понимает, что вс сложилось правильно, ведь раз не удался брак с этим мужчиной, значит, они изначально не подходили друг другу. Она начинает обращать внимание на других, встречает свою половинку и они вместе проживают счастливые годы, которых не было бы, не случись когда-то на пути первого мужа разлучница. Так бы и терпели друг друга до смерти, боясь перемен.
В качестве контрагрумента выражению, приведнному в вопросе, могу напомнить другое устоявшееся выражение: Вс, что ни делается - к лучшему.
Примеров же из жизни - море. Знаю и мужчин, ушедших от нерадивых жн и построивших отличные семьи с другими, и жн, сумевших избавиться наконец от пьяниц-мужей и сбежавших к другим. Понятно, что брошенные чувствовали себя обманутыми и глубоко несчастными - как же, их лишили бесплатных нянек!
В общем, счастье в руках каждого. И ещ один штамп, ничуть не хуже: Хочешь быть счастливым - будь им!.
Я тоже думаю, что это неправда. Я не поклонник стереотипов, которые диктуют нам наши бабушки (не понятно еще, прожили ли они счастливую жизнь?). Более того, сейчас жизнь не такая, как была 100 и более лет назад. Современные люди решают в одной жизни очень много задач, и много браков - это далеко не плохо. Человек несовершенен. Но есть испытания, которые приближают его к совершенству, делают лучше. Часто кармически два партнера сводятся, чтобы решить общие задачи, чему-то друг друга научить. И когда задача одного партнера решена, отношения могут быть расторгнуты, может быть вмешательство третьего лица. И тогда разорвав неблагополучные отношения, человек создает счастливый союз. К чему эти стародавние стереотипы - ерунда полная.
Со своим первым мужем Алина развелась, когда дочке исполнился годик.
Замуж она выходила, как ей тогда казалось, по большой любви. Ей было всего 18, мир виделся сквозь розовые очки. Сергей был первым парнем. Через три месяца отношений Алина поняла, что беременна.
Сергей поступил, как настоящий мужчина - предложил пожениться. Естественно, Алина с радостью согласилась. Ей казалось, что в целом мире нет никого счастливее ее. Сережа был очень внимательным, исполнял любые капризы беременной девушки, разве что пылинки с нее не сдувал. Но сказка закончилась, как только регистратор браков объявила их мужем и женой.
Сергей очень напился на свадьбе и стал буянить. Первую брачную ночь девушка провела в родительском доме. Она плакала до самого утра и решила, что больше не хочет видеть Сергея. Но как только протрезвел, муж сразу примчался к ней. Он принес огромный букет цветов. Стоял на коленях и молил о прощении.
Начались семейные будни. Вскоре Алина стала все чаще замечать, что Сергей приходит домой навеселе. Но девушка молчала. Думала, что тут такого, если муж после работы выпивает с друзьями по одной - две бутылочке пива? Так продолжалось до того времени, пока Алина не родила. А после этого стало вообще невыносимо.
Сережа стал каждый день выпивать, и не просто пиво… Они стали все чаще ругаться. Дошло однажды до того, что муж поднял на нее руку. Она стерпела, промолчала, но обиду затаила.
Терпела Алина ровно год. А в первый день рождения дочери вместо того, чтобы накрывать праздничный стол и ждать гостей, Алина, вся в слезах после очередного скандала, собрала свои и дочкины вещи и уехала к родителям. А через неделю, хорошенько все обдумав, подала на развод… После развода она больше никогда не видела Сергея.
Долгое время Алина была одна. Она не верила больше мужчинам и решила, что отныне будет относиться к ним так, как они относятся к ней. И это у Алины неплохо получалось. До тех пор, пока она не встретила Дениса.
Молодой, худощавый… Вроде бы и ничего особенного, но что-то ее тянуло к нему. Сначала они были просто друзьями. Денис оказался приятным собеседником, они частенько вместе бегали в курилку и на обед. Денис рассказал Алине, что недавно женился и совсем скоро, через каких -то пару месяцев, в их семье появится первенец.
У Алины тогда еще затаилась непонятная обида на его жену, даже мысль промелькнула в голове: вот было бы неплохо отбить у нее Дениса, неплохой, вроде, мужик, чем это она хуже нее?
С каждым днем Алина все больше и больше придавалась этим мыслям. Она исподтишка наблюдала за Денисом и его женой, когда та приносила ему обеды. Они казались такими счастливыми… Алина тихо ненавидела ее.
Однажды у Алины в голове созрел план "захвата". В то время они с дочкой уже жили отдельно от родителей. Как-то она пожаловалась Денису, что ей не хватает мужских рук: гвоздь прибить, полочку повесить и так далее. Но Денис намека не понял. И тогда женщина попросила его напрямую прийти к ней и кое-что отремонтировать. Естественно, он согласился помочь "подруге".
В назначенный день Денис, предупредив супругу, что немного задержится, отправился к Алине. Та ждала его во всеоружии: надела тоненький пеньюар, сделала прическу и яркий макияж. Денис просто застыл на месте от увиденного. Алина сразу, по выражению его лица, поняла, что план сработал. Куда уж его беременной жене до Алины-красавицы.
У Дениса все падало с рук, он все же не смог устоять перед Алиной. И вот они уже поднимают бокал вина, второй… Затем Алина предлагает выпить на брудершафт… А дальше… Дальше Денис опомнился, когда все уже случилось. Он неловко извинился, неуклюже собрал свои вещи, оделся в ванной и ушел.
Алина была уверена, что ее план начал работать и уже совсем скоро Денис будет только ее. Ее абсолютно не волновало, что его жена вот-вот родит, что она разбивает семью, она строила свое счастье.
Через неделю жену Дениса положили на сохранение. Как только Алина узнала об этом, тут же напросилась к нему в гости.
К тому времени Денис уже каждый день захаживал к Алине после работы, а жене говорил, что берет подработки, потому как деньги нужны. И жена верила, рассказывала подругам о том, какой у нее заботливый и хороший муж…
Так они и стали любовниками. Жена его две недели в больнице лежала, Алина каждый день к нему приезжала. Ну, а когда родила и их с ребенком выписали, все решилось само собой.
Денис уже ни от кого не скрывал, что встречается с Алиной. Ее сотрудники, конечно, пытались ругать, направить на путь истинный, предупреждали, что на чужом горе своего счастья не построить. Но девушке было все равно. Она так хотела просто женского счастья… И ей было все равно, какой ценой она этого добьется.
Жена Дениса поняла, что тут не все так чисто. И однажды просто поставила Дениса перед выбором: или я, или она… И Денис выбрал Алину.
Счастью Алины не было предела. Но не долгим было счастье. Денис запил, да так, что скорую приходилось вызывать по ночам. Он очень страдал от того, что ушел из семьи. Они прожили вместе пять лет, Алина мучилась, а выгнать не могла его - любила…
Однажды в зимний день Денис не пришел домой. А вечером Алине сообщили, что он пьяный замерз на морозе.
Так и закончилось ее счастье. Правду все-таки говорят, что своего счастья на чужом горюшке невозможно построить. Алина попыталась, но из этого ничего хорошего не получилось.
На чужом несчастье счастья не построишь. Избитая, но справедливая истина.
Любая женщина имеет право выбора, в том числе и право выбрать мужчину.
Желательно, свободного.
Если же вас угораздило влюбиться в женатого мужчину, то не рассчитывайте на понимание со стороны близких. Во-первых, вокруг достаточно не обремененных семьей мужчин, во-вторых, даже самое глубокое чувство не является оправданием для того несчастья, которое вы можете причинить другим людям. Вы просто не имеете права вмешиваться в чужие отношения, как бы вам этого ни хотелось, и чтобы вам не казалось, мол, вот, они плохо живут. Раз живут, значит, все устраивает. Занимайтесь своей жизнью.
Прежде чем начать какие-то отношения с женатым мужчиной, подумайте, ведь и вы можете попасть в такую ситуацию, когда появиться женщина, которая, не считаясь ни с вами, ни с вашими чувствами, захочет иметь отношения с вашим мужем, а, в последствии, и увести его из семьи.
К тому же, мужчина, который так легко оставил свою первую семью, с такой же легкостью может оставить и вас.
Многие оправдываются тем, что говорят «А как же любовь, я без него жить не могу» и прочее. Оправдания здесь не уместны. Подумайте сами, разве можно использовать любовь как оправдание ваших действий, когда из-за них вся жизнь двух людей оказывается одной большой ошибкой.
Любая семья – это маленький мир, не допускающий появления в нем чужака. Какими бы горячими и искренними не были ваши чувства, вы в данном случае –
агрессор и любые ваши действия будут рассматриваться окружающими только в этом свете. Если мужчина сам не уходит от женщины, значит она его вполне устраивает, значит у них есть будущее, плохо или хорошо им будет вместе – вопрос другой, главное,что они сами избирают этот путь.Вмешиваясь в устоявшуюся семейную жизнь, вы приносите не облегчение вашему избраннику, а лишь на время заглушаете его чувства, заставляете забыть о семейных проблемах. Не стоит обольщаться и думать, что все решится само собой, ком проблем только будет нарастать. Вы будете чувствовать, что мужчина уже не так уверен в своем решении, что прежней готовности пойти с вами на край света уже нет. Это нормально. мужчины –консервативны и та готовность, с которой он последовал за вами в постель, совсем не означает,что он уйдет с вами навсегда. Ваши привычки, манера одеваться, умение или неумение готовить- все это ваш свежеуведенный избранник будет рассматривать только в сравнении со своей женой. Подумайте, каково будет вам постоянно ощущать себя второй, не настоящей, а искусственно женой. Представьте, что любое ваше действие всегда будет сопровождаться комментариями типа» -«а вот моя жена делала это лучше..» -« а вот она считала, что это надо готовить по-другому..»
Семейная жизнь с мужчиной, уведенным от другой женщины – это как идти в разведку с перебежчиком. Никогда не известно останетесь вы вместе.или вас так же променяют на более молодую, богатую и красивую.
Принеся горе в чужой дом, вы,сами того и не желаю заберете его частичку с собой и скорее всего,сами окажетесь в похожей ситуации.
Если ваши чувства сильны и искренни и вы твердо знаете, что ОН не счастлив с другой -найдите в себе силы ждать. Если все на самом деле так плохо, как вы думаете, то очень скоро ваш избранник сам придет к вам. Если же нет, то забудьте о нем и не стройте свое счастье на чужой беде.
Только искренность и взаимная любовь, без боли и предательства может быть долгой. помните об этом.
