Зачем нам нужен искусственный интеллект? Почему ИИ, осуждающий преступников, — это опасно? (2 фото).

Не один десяток лет ученые пытаются заставить машину не просто выполнять полученные приказы, а думать самостоятельно. Память современных компьютеров соизмерима с человеческой, скорость выполнения логических операций – на порядки выше, но смоделировать разум исследователям пока так и не удалось. О современных вызовах в области искусственного интеллекта (ИИ) рассказывает доцент кафедры вычислительной техники Университета ИТМО Игорь Бессмертный.

В обывательском понимании искусственный интеллект - это компьютер, обладающий эмоциями и сознанием. А что вкладывают в это понятие современные исследователи?

Автор термина Джон Маккарти определял интеллект как способность субъекта ставить перед собой цели и добиваться их достижения. Если мы пытаемся наделить интеллектом некое техническое устройство, значит, мы хотим, чтобы оно самостоятельно решало возникающие задачи. Компьютеры способны рассуждать гораздо быстрее человека, но поиск решений методом перебора требует большого количества ресурсов. В начале шахматной партии у игрока белыми есть по два варианта хода для каждой пешки и коня. Противник в ответ тоже выбирает из двадцати вариантов, и получается, что первый ход у нас 400 возможных комбинаций, во второй - 160000, и так далее. Это называется комбинаторным взрывом, и попытки решить задачу «в лоб» ни к чему не приводят.

Я развиваю антропоморфный подход и считаю, что нам нужно пытаться воспроизвести человеческий мозг на уровне поведения. На протяжении жизни человек постоянно обращается к приобретенным интеллектуальным навыкам. Мы не задумываемся, когда завязываем шнурки или пользуемся таблицей умножения. Есть навыки более высокого уровня: профессиональный шахматист может «на автомате» обыграть неподготовленного игрока. Количество навыков определяется объемом памяти человека, а у машин ее сейчас более чем достаточно. Нужна такая структура данных, при которых машины будут записывать интеллектуальные навыки и логику их вывода, как был получен каждый факт и навык. В этом случае мы обеспечим быстрый вывод данных и сможем создавать интеллектуальные системы, которые будут отвечать на сложные запросы.

Например, если мы поищем в интернете температуру кипения воды, то сразу получим ответ, но у поисковых порталов нет готовых ответов на специфические запросы. Чтобы узнать температуру кипения воды в Тибете, нам придется подключать правила, учитывать зависимость температуры кипения от атмосферного давления, зависимость давления от высоты над уровнем моря, высоту Тибета. Только после определенных логических действий мы найдем решение, и если внести его в базу знаний, то в следующий раз факт будет извлечен быстро. Также важно при каждом вызове проверять актуальность данных - сейчас мы не задумываемся, что президент США - Барак Обама, но в будущем эти данные устареют.

- Это технически возможно?

Принципы самообучения реализуют с помощью нейронных сетей. Сейчас их используют для прогнозирования, торгов на биржах, в некоторые автомобили встраивают системы распознавания пешеходов. Иногда интеллектуальное поведение устройства необходимо - там, где невозможно находиться человеку-оператору, или в тех случаях, когда это упрощает жизнь. Но каждое такое устройство выполняет узкий круг задач. Есть роботы-сиделки, роботы-повара, но универсальный искусственный интеллект сейчас, по большому счету, не нужен.

- А как же мечты футурологов о том, что у людей появятся партнеры по разуму?

Если создавать гомункула, чтобы просто было с кем поговорить, это потребует неоправданно высоких затрат. А использовать компьютер для того, чтобы придумать что-то новое, уже пытались. Теория решения изобретательских задач (ТРИЗ) Генриха Альтшуллера великолепно работала в виде справочников и таблиц. Но когда ее решили автоматизировать, выяснилось, что ТРИЗ работает только в руках человека-изобретателя. Причина в том, что существует масса фактов, которые никак не формализованы. Считается, что половину своих знаний человек усваивает за первые три года жизни, и мы иногда даже не догадываемся о том, что они есть и что их нужно формализовать. Если я выпущу предмет, который держу в руках, он упадет на пол; людям это очевидно, а машине - нет. По моим подсчетам, человек должен хранить и уметь использовать в среднем 50 млн фактов. Для сравнения: компания Cycorp составляет онтологическую базу знаний с 1984 года, и за это время накопила всего 3 млн фактов. Для работы универсальной интеллектуальной системы нужно как минимум на два порядка больше.

- Являются ли современные вопросно-ответные системы вроде Wolfram Alpha искусственным интеллектом в таком понимании?

WolframAlpha разрабатывают в первую очередь для решения математических задач, в этом вопросе я бы ориентировался на проекты IBM. В девяностых в IBM создали шахматный суперкомпьютер Deep Blue, и после того, как он обыграл Гарри Каспарова, его собирались использовать в медицинских целях. Оказалось, что Deep Blue для этого не годится - он не умел обучаться, и для применения в другой области нужно было все начать с нуля. Сейчас компания разрабатывает суперкомпьютер Watson, который показывает впечатляющие результаты, например, победил людей в телеигре Jeopardy! Но поскольку Watson - коммерческий проект, остается догадываться, какими методами обеспечивается поиск информации, как выполняются цепочки умозаключений и как в IBM решают вопрос комбинаторной сложности.

- Как технологии искусственного интеллекта будут развиваться в будущем?

Прогнозы в области ИИ делать трудно, так как отрасль развивается очень быстро. Мы свидетели тому, как эволюционировали технологии распознавания речи, и сейчас в любом мобильном телефоне есть голосовое управление. Распознавание изображений тоже развивается быстрее, чем мы думали. Это прагматичные технологии, но я уверен, что создание искусственного разума технически возможно - не сейчас, а когда это будет необходимо.

Пресс-служба Университета ИТМО

-

Искусственный интеллект (ИИ) в связке с робототехникой – одна из наиболее обсуждаемых сегодня тем. Однако область находится в самом начале пути своего развития. «Ещё не лето, но уже ранняя весна», – образно выразился ректор Сколтеха, академик Александр Кулешов. На какой стадии развития находятся технологии ИИ? Что не смогут заменить роботы? Что это, вообще, такое – искусственный интеллект? Всё это обсудили учёные, инженеры и представители бизнеса на конференции Skolkovo.AI 14 ноября.

Искусственный интеллект – это научное направление, целью которого является создание искусственных устройств, способных к обучению или направленному поведению и рациональным рассуждениям

Что такое искусственный интеллект?

Почти на каждом из выступлений конференции вставал вполне очевидный вопрос о том, что же такое «искусственный интеллект». Докладчики, эксперты этой области давали диссонирующие варианты ответа, начиная с «технологий, решающих элементарные задачи» и заканчивая «технологиями, решающими сложные задачи». Такая «разбросанность» говорит о том, насколько ещё непрочен фундамент этой области исследований и насколько по-разному люди видят границы того, чему посвящают жизнь.

Точные научные формулировки – хлеб учёных. Поэтому определение ИИ надёжнее всего было доверить президенту Российской ассоциации искусственного интеллекта д.ф. - м.н. профессору Геннадию Осипову:

«Искусственный интеллект – это научное направление, целью которого является создание искусственных устройств, способных к обучению или направленному поведению и рациональным рассуждениям. Нерациональное рассуждение и неразумное поведение нас не интересует, а вот для человека это характерно».

ИИ – здесь и сейчас

Теперь можно осмотреться и понять, что на сегодняшний день относится к искусственному интеллекту.

Например, МакАвто, в котором начали применять ИИ. Вместо того чтобы клиент общался с оператором, устанавливают устройство, которое записывает его заказ с учётом уличного шума и громких детских голосов из машины. Добиться чистой расшифровки получается благодаря достаточно сложным технологиям ИИ.

The Economist использовало платформу искусственного интеллекта Microsoft для интерактивной версии дебатов Трампа и Клинтон – читателям (или, скорее, зрителям) предлагался видеоряд с описанием эмоций кандидатов во время политических прений, созданный с помощью сканирования и анализа выражений их лиц.

Ещё один пример – система Cocoon, которая с помощью микрофона слушает и запоминает звуковой шаблон дома. После этого она уведомляет клиента о том, что происходило в доме в отсутствие членов семьи.

Через десятилетия эти технологии, возможно, покажутся нам примитивными. Но ведь и способность компьютера посчитать «2х2» сейчас язык не повернётся назвать хайтеком, хотя когда-то это было прорывом.

Основная задача искусственного интеллекта

«Мы перекладываем на машины ограничения. Мы не могли обладать всеми знаниями мира, потому что не могли прочитать и запомнить всю информацию, так как наши «канал» и «носитель» ограничены. Сейчас мы это можем, потому что у нас есть экстендеры в виде Google, Wikipedia и прочего.

Теперь нам необходимо не обладание знаниями, а их добывание. То есть это совершенно другой тип мышления, который при том же количестве нейронов в мозгу позволяет суммарно обладать значительно большим количеством знаний, находящихся в операционном управлении.

Иными словами, человека интересует расширение своих возможностей и увеличение доли своей свободы», – рассуждает ВРИО гендиректора РВК Евгений Кузнецов.

Как писал в одном из своих трудов С.П. Капица, в мире нет проблемы нехватки еды и ресурсов, но есть проблема их распределения.

«В XIX веке стояла проблема создания ресурсов (строили фабрики и осваивали новые способы производства). XX век – парадигма контроля и порождение потока цифровой информации. В XXI веке задача заключается не в том, чтобы производить и контролировать вещи, не в том, чтобы собирать информацию. Задача состоит в фильтрации и принятии решений на основе собранной информации. Тот ИИ, который мы по-тихоньку начинаем создавать, как раз эту проблему решает», – добавил руководитель робототехнического центра Фонда «Сколково» Альберт Ефимов.

«Нужны ли мы нам?»

Интеллект машин становится всё более сложным, в связи с чем встаёт вопрос: нужны ли тогда будут люди? В 2013 году Oxford e-Research Centre опубликовал исследование «Работа будущего» о компьютеризации различных профессий, рассмотрев более 700 специальностей. В рамках работы исследователи выделили три направления, которыми человек отличается от машины. Это креативность, социальное взаимодействие с окружающими и манипуляция объектами внешнего мира. «Ответ на вопрос «нужны ли мы нам» заключается в следующем: да, нужны, но только тогда, когда выполняем эти три требования. Таким образом, по мнению учёных, профессия садовника, например, не умрёт никогда, так как подходит всем трём условиям», – делает вывод Ефимов.

Наука и технологии России

Когда люди сталкиваются с машинами, умеющими реагировать так же как, люди, компьютерами, легко решающими логические и стратегические задачи, имитируя человеческую логику, большинству представителей человеческого рода становится неуютно. Все чаще закрадывается мысль, что в совсем недалеком будущем человечество потеряет свое главенство, подпав под иго роботов.

Фантазии кинематографа

В каждой шутке, как известно, есть только доля шутки, а остальное - горькая правда и повод для беспокойства. Масса научно-фантастических фильмов долгое время спекулировали на теме искусственного интеллекта, сумевшего перешагнуть в своем развитии своих создателей, и в конечном итоге поработив человечество или создав условия для вымирания людей.

Конфликты между человеком и машиной в фильмах развиваются по всем направлениям - образуется фронт боевых действий или идет подспудное уничтожение всего живого, причин которому в человеческих понятиях не существует.

Яркий образ агрессивного ИИ был впервые показан в фильме «Терминатор» в образе проекта "Скайнет". На протяжении пяти фильмов авторы саги пытаются понять, что представляет большую опасность для человечества - машина, обретшая самосознание, или люди, использующие мощь машины в собственных целях.

Предупреждения Маска

Картины такого рода становятся страшилками для любого обывателя, особенно если ведущие представители мира науки это поддерживают и усугубляют. За последние годы ученые раздвинули границы понимания того, что может искусственный интеллект. Многие специалисты, обладающие высоким уровнем доверия общественности, сделали громкие заявления о том, какие опасности подстерегают Homo Sapiens, о тех потенциальных угрозах, которые может принести дальнейшее развитие интеллекта машин.

Более того, многие ученые считают, что угроза не просто нависла над людьми, а уже стала реальностью и остановить процесс практически невозможно. Илон Маск уверен, что это уже происходит.

В июле 2017 года на заседании Национальной ассоциации губернаторов он заявил, что наблюдал за несколькими очень развитыми искусственными интеллектами, и, по его мнению, людям есть чего бояться. Он уточнил, что легкомысленность в этом вопросе может привести к пагубным последствиям. Также Маск считает, что люди опомнятся только в тот момент, когда ИИ станет "новым бессмертным Гитлером".

Опасения Хокинга

Физик Стивен Хокинг, уже покинувший мир, также выражал озабоченность по поводу активного внедрения в обиход искусственного интеллекта, предполагая, что он принесет уничтожение человеческой расе.

Свои опасения он связывал с тем, что развитые технологии приведут к деградации человека. Активное внедрение ИИ может сделать человека беспомощным перед силами природы, что в условиях эволюции и видовой борьбы приведет к гибели Homo Sapiens.

Люди могут научить ИИ быть злобным

Группа сотрудников MIT Media Lab Кембриджского университета Массачусетса создала нейронную сеть, названную «Машиной кошмаров». Запущенная в 2016 году, она трансформировала обычные цифровые фотоснимки в ужасающие картины возможного будущего человечества.

Еще один искусственный интеллект носит название «Шелли», создатели заложили в программу способность к самообучению на литературном поприще в жанре ужасов. Машина проанализировала 140 тысяч страшных рассказов, сказок и теперь ежедневно выдает по новому произведению. Эксперимент продолжается и сегодня, рассказы «Шелли» выкладываются на одну из интернет-площадок.

Более того, пользователи могут поучаствовать в развитии искусственного интеллекта, написав начало истории, к следующему дню «автор» выложит свою версию развития сюжета. Все написанные террабайты хранятся в памяти «Шелли» и анализируются, что повышает разнообразие «литературных» опытов, таким образом, машина самообучается.

Развитие, контроль и рамки

Не все ученые разделяют опасения и видят мир в апокалиптических тонах из-за развития искусственного интеллекта. Доцент кафедры компьютерных наук Корнельского университета Килиан Вайнбергер считает, что проблема надумана. Ученый называет причины, по которым происходит противостояние. Существует два вида человеческого страха перед неизвестным. Первое опасение состоит в том, что ИИ станет сознательным и уничтожит своего создателя и главного конкурента. Второй страх более реален и основывается на понимании природы человека - аморальные люди будут использовать умные машины в личных целях.

Ученый считает: страх, что ИИ разовьет сознание и будет занят свержением человечества, возникает от непонимания того, что представляет собой искусственный интеллект. Любая машина программируется и работает с огромным количеством ограничений, согласно четкому алгоритму, определяющему ее поведение. То есть любой ИИ совершает манипуляции, интеллектуальные игры только в очерченных границах.

Если машина пишет литературные рассказы, то без соответствующей программы, заложенной в нее человеком, она не сможет рассчитать километраж машины, двигающейся из пункта «А» в пункт «В». Также техника без соответствующего обеспечения не может «понять», создать алгоритм уничтожения или создания чего-либо, будь то посев пшеницы или устранение паука. Вайнсберг считает, что в обозримом будущем не существует предпосылок для появления у машин сознания, равного человеческому.

Человеческий фактор

Более реальной угрозой является возможность того, что ИИ окажется в руках людей с отсутствием морали и нравственности, но целиком поглощенных идеей достижения собственных целей. Если погрузиться в изучение этой проблемы, то она действительно оказывается устрашающей в масштабах всего человечества. Причем, чтобы это понять, не нужно рассматривать философскую проблематику. Достаточно вспомнить о Министерстве вооруженных сил любой державы, стремящейся к мировому господству.

Любой инструмент может быть использован во благо и во вред в зависимости от намерений людей, решивших его применить. Нож создавался для охоты и использования в мирных целях, но его совершенствование и разнообразие форм - во много заслуга людей, склонных к насилию.

Люди все еще пугаются искусственного интеллекта, не совсем понимая, что сами являются его создателями и главными регуляторами. От того, какая программа будет заложена в бездушную машину, напрямую зависит результат ее деятельности.

Увидеть благо

Вайнсберг считает, что если отбросить надуманные страхи, то ИИ может существенно облегчить жизнь человека, сделав ее более безопасной и комфортной. Преимущества машин можно использовать в медицине, например компьютер, обследовав родинку, моментально оценит злокачественности образования. Самоуправляемые автомобили способны полностью устранить проблему аварий на дорогах, уносящих миллионы жизней по всей планете.

Сейчас большинство людей не может понять природу искусственного интеллекта, а все неизвестное пугает человека с огромной силой, заставляя делать неверные выводы и поступки. Начавшееся противостояние будет продолжаться достаточно долго, но при этом ученые будут продолжать совершенствовать ИИ. Возможно, в какой-то момент в споре будет поставлена точка, но сделано это будет в тот момент, когда люди откажутся от спекуляций на волнующей теме и найдут в себе силы дать исчерпывающие ответы на простые вопросы.

Когда люди наблюдают за техникой, которая ведёт себя подобно человеку и компьютерами, которые обрабатывают титанические объёмы данных, возникает немало мыслей о будущем. Приличная их часть основана на теме порабощения человеческой расы.

Научно-фантастическая литература и кинематограф от «2001: Космическая одиссея» (1968) до «Мстители: Эра Альтрона» (2015) прогнозируют, что искусственный интеллект превзойдёт ожидания создателей и выйдет из-под контроля. Якобы его целью станет не просто конкуренция с человеком, а порабощение и истребление нашего вида.

Научная фантастика или страшное будущее?

Конфликт между людьми и искусственным интеллектом основная тема научно-фантастического сериала «Люди», третий сезон которого вышел в этом году. В новых эпизодах «синтетические» люди сталкиваются с враждебностью обычных людей, которые относятся к ним с подозрением, страхом и ненавистью. Насилие бушует. «Синты» воюют за свои основные права против тех, кто считает их нечеловечными.

Фантастика – крайность воображения. Но и в реальном мире не все желают встречать ИИ с распростёртыми объятиями. В последние годы границы воображаемых возможностей искусственного интеллекта активно раздвигаются. Люди все чаще говорят о его опасности. А предположения о том, что технологии способны обречь человечество, кажутся реальнее. Искусственный интеллект пугает нас.

Мнение об искусственном интеллекте

Илон Маск – один из самых заметных людей, которые призывают к осторожности, обсуждая ИИ. В июле прошлого года на встрече Национальной ассоциации губернаторов он сказал: «Я обладаю большим опытом работы с технологичными ИИ и думаю, что человечеству действительно необходимо об этом беспокоиться. Я продолжаю давать сигнал тревоги. Пока роботизированные машины не пойдут по улицам, уничтожая людей, мы не поймём, как на это реагировать, потому что такая перспектива воспринимается как нереальная».

В 2014 году, Маск называл искусственный интеллект «нашей самой большой экзистенциальной угрозой», а в августе 2017 заявил, что для человечества ИИ представляет больший риск, чем северокорейская идеология.

Величайший физик Стивен Хокинг также выражал беспокойство по поводу злоумышленного применения искусственного интеллекта. В 2014 году он сообщил BBC, что «развитие полноценного ИИ может стать предзнаменованием конца для человечества».

Ещё один удар нанесла команда программистов из MIT Media Lab в Кембридже, которая решила доказать, что ИИ опасен. Нейронная сеть Nightmare Machine («Машина кошмаров»), представленная в MIT в 2016 году, превратила обычные фотографии в ужасные демонические пейзажи. Искусственный интеллект под названием Shelly (так же разработан в MIT), сочинил 140 000 рассказов в жанре ужасов, которые пользователи Reddit публиковали на форуме r/nosleep.

«Нас интересует, как искусственный интеллект вызывает эмоции, конкретно в этой ситуации он спровоцировал страх» — прокомментировал эксперимент Мануэль Себриан, менеджер по исследованиям MIT Media Lab.

Почему мы боимся?

По мнению Килиана Вайнбергера, доцента кафедры информатики в Корнельском университете, негативные впечатления от искусственного интеллекта делятся на две категории:

Идея о том, что ИИ станет сознательно-независимым и попытается уничтожить нас.
Мнение, что злоумышленники будут использовать ИИ в своих целях.

«Искусственный интеллект пугает нас, потому что мы думаем, что супериндустриальный ИИ, став умнее человека, будет относиться к нему, как к низшему существу. Так же, как мы – к приматам. И это, конечно, крайне волнительно для человечества».

Однако Вайнбергер отмечает, что опасения по поводу превосходства и желания ИИ уничтожать расу базируются на неправильных представлениях об этой технологии. Искусственный интеллект впечатляет, когда мы видим его в действии. Но он имеет и массу ограничений. ИИ определяется алгоритмами. Они задают его поведение с помощью предписанных функций и не более того.

Нейронные сети выполняют сложные задачи с несколькими видами данных. Но большинство навыков, которыми человек обладает, даже не развивая их намеренно, для машинного интеллекта недоступны.

Искусственный разум может во много раз превзойти человека в выполнении специализированных работ. Например, игре в шахматы, идентификации объектов по изображению или большому анализу данных в бухгалтерии или банковском секторе.

У ИИ, который бы обладал самостоятельным сознанием, не будет такого прогресса, что он поработит человечество. И нет оснований считать, что подобный прогресс появится в скором будущем — добавляет Вайнбергер.

Но есть ещё одна тема о том, почему искусственный интеллект пугает нас – это использование возможностей ИИ людьми с плохими намерениями. Этот сценарий более реален и опасен.

Рационален ли наш страх?

В мире телесериала «Люди» человечество испытывает страх перед разумным ИИ и вступают в ожесточённую конфронтацию с ним. И, судя по популярности проекта, этот сюжет отвечает на актуальный запрос общества.

Боязнь технологий нельзя назвать необоснованной, поскольку определённый риск, безусловно, присутствует. Но опасность любого инструмента заключается в мыслях того, кто им управляет. Очевидно, именно этот вопрос необходимо решить человечеству, чтобы искусственный интеллект служил во благо.

Пытаются приблизиться к ней. Но что представляет собой искусственный интеллект с точки зрения философа? Т&P публикуют статью доктора философских наук Сергея Голенкова, который с помощью Канта и Делеза ставит под сомнение саму возможность создания мыслящей машины.

Проблема сознания заключается в парадоксальной ситуации: мы, разумные существа, обладаем сознанием, оно у нас есть, но мы не знаем что такое сознание. Мамардашвили, определяя эту ситуацию, писал: «Сознание - это парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть». Раскрывая особенность парадоксальности сознания, он указывал на две трудности в изучении сознания. Первая состоит в том, что само понятие «сознание» является предельным философским понятием, таким как понятие «бытие». А такого рода понятия не поддаются классическому родо-видовому определению. Другая трудность проистекает из того, что сознание «весьма странное явление, которое есть и которое в то же время нельзя ухватить, представить как вещь». Однако, есть еще одно обстоятельство, делающее проблему сознания особенно сложной. Дело в том, что само сознание всегда экранировано содержанием сознания. Поясню подробнее суть этой трудности.

В свое время Кант обсуждая вопрос о природе единства содержания мысли, писал в «Критике чистого разума», что условием единства содержания нашей мысли является «трансцендентальное единство апперцепции». О чем у него здесь идет речь. Вот в руке у меня лист бумаги. Эту ситуацию содержательно можно выразить следующим образом: «сейчас я держу в руке белый лист бумаги». Это словесное выражение будем считать содержанием мысли. В этой мысли соединены содержательно различные элементы. В ней присутствует представление о времени (слово «сейчас»), представление обо мне («я»), об одном из органов моего тела («рука»), представление о некой вещи («лист бумаги»), представление о свойстве этой вещи («белый»), представление о пространственном расположении листа бумаги относительно моего тела («в руке»). Кроме выраженных представлений, в этой мысли имплицитно содержаться, то есть словесно не выражены, и другие элементы ситуации, например, качество листа бумаги. Очевидно, что это все качественно (и потому содержательно) разные представления. Одни источником имеют тактильные ощущения (качество бумаги: гладкая/шероховатая), другие моторно-двигательные (держу в руке), третьи зрительные (белый цвет листа) и так далее.

Кант задает вопрос, что позволяет разным представлениям, из которых состоит всякая мысль, образовывать целое единство этой мысли? И он отвечает - трансцендентальное единство апперцепций. Это означает, что все данное в наглядном представлении многообразие объединяется при помощи трансцендентальной апперцепции в понятие объекта. Кант говорит, что это объединение есть акт, который сопровождает всякую содержательную мысль и может словесно выражен так: «Я мыслю». Иными словами, чтобы мысль о том, что сейчас я держу в руке белый лист бумаги, не распадалась на различные по содержанию представления, а была одной мыслью, эта мысль должна всегда сопровождаться актом мышления «Я мыслю».

Это «Я мыслю» и есть действие сознания в нас. Но трудность познания этого акта состоит в том, что акт «Я мыслю» всегда экранирован содержанием сознания «сейчас я держу в руке белый лист бумаги». И даже если мы обратим внимание на сам этот акт, то он становится содержательной мыслью, которая, чтобы быть единой, сама должна сопровождаться актом «Я мыслю». В этом случае мы имеем следующее словесное выражение «Я мыслю, что Я мыслю», где второе «Я мыслю» уже содержание мысли, для которой условием является акт первого «Я мыслю». Несмотря на то, что оба эти выражения одинаково составлены из одинаковых слов, это, несомненно, две разные «вещи». Первая выражает акт мысли, вторая - ее содержание. И для их познания нужны разные методы и инструменты. Здесь мы попадаем в ситуацию, которая хорошо известна в физике элементарных частиц (квантовой механике), когда невозможно одновременно, одними и теми же приборами, одними и теми же методами описать положение элементарной частицы и ее импульс (то есть указать вектор ее движения и скорость). Либо мы знаем, где находиться частица, но не знаем ее скорости в данный момент и направление движения, либо знаем вектор и скорость, но не знаем ее место положения.

Акт «Я мыслю» представляет собой некое существование, соотнесенное с сознанием, которое Мамардашвили и Пятигорским было названо «состояние сознания». Термином «состояние сознания» они обозначали по преимуществу независимое от любого мыслительного содержания «состояние нашего психофизиологического механизма, соотнесенного с сознанием». Замечу, что состояние, описываемое термином «мыслю» («Я мыслю»), принадлежат к тому же классу, что состояния «наблюдаю», «вспоминаю», «воспринимаю», «воображаю» и тому подобное. Это все состояния, так или иначе, связанны с сознанием, сознание в них присутствует.

Присмотримся теперь внимательнее к этому классу состояний сознания. В качестве примера рассмотрим состояние сознания «Я наблюдаю стол». Что мы в нем можем обнаружить? Прежде всего, то, что оно по своему составу не однородно. Есть элемент в этом состоянии, который связан с внешне данной вещью, данность которой определяет содержание нашего состояния. То, что мы наблюдаем (мыслим, вспоминаем и так далее) - стол. В акте наблюдения то, что обозначено термином «стол» составляет содержание этого акта, этого состояния сознания. И это содержание наблюдения (содержание состояния сознания) не определено внешней вещью. Стол, как наблюдаемое мною тело, не задает содержание того, что именно я наблюдаю.

Отсюда следует, что содержание наблюдения тела как явления осознаваемого, определяется не самим этим телом, а полностью задается сознанием. Особо подчеркну, не существование тела задается сознанием, а содержание наблюдения тела. Это означает, что в состоянии сознания «Я наблюдаю стол», стол выступает содержательным элементом наблюдения и, стало быть, находится «в» сознании как содержание наблюдения. Следуя традиции после Гуссерля, наблюдаемый стол является интенциональным предметом. Интенциональный предмет, в нашем случае «стол», составляет содержание сознания, он коррелятивен с реально существующим столом, но задан сознанием.

Обратим внимание на то, что пребывание в состоянии «Я наблюдаю стол» содержит в себе два «элемента»: реальный стол и «интенциональный» стол. А между ними зазор. И этот зазор непроходим для мысли, точнее, он не может быть преодолен интеллектуальными средствами, так как в него включены элементы, не принадлежащие мышлению. Какие это элементы? Мамардашвили и Пятигорский в своей работе называли один такой элемент - это «наш психофизиологический механизм». Очевидно, что без него невозможно состояние «Я наблюдаю стол». Укажу еще на ряд таких элементов. Состояние наблюдения (восприятия, воображения, мышления и так далее) - это состояние нашего существования, бытийное состояния. Специфика нашего существования - сознательного существования - в философской традиции после Хайдеггера определяется термином «экзистирование». Экзистирование - это существование способом понимания собственного существования. В чем специфика такого существования, «существования пониманием»? Что такое понимание?

Понимание можно рассмотреть как «внимание», «внятие», «принятие», «впускание», «ассимиляцию» некоего сущего в себя. Когда я понимаю некое сущее, например, когда я понимаю (или не понимаю) предмет своего наблюдения как стол, то тем самым я принимаю (или не принимаю) это сущее как/в содержание моего состояния. Иначе говоря, понимание здесь выступает своеобразным испытанием как модусом моего бытия, экзистирования. И этот модус по природе своей амбивалентен. С одной стороны, понимая (внимая, принимая и так далее) сущее, я испытываю себя на способность понять сущее, а, с другой - я испытываю само сущее на его истину, выведывая ее у сущего. Понимание предстает в этом случае в виде проверки на способность быть и себя, и сущего. Иными словами, в состоянии сознания в качестве необходимого элемента включены не только интеллектуальные процедуры, но и мои бытийные (и онтологические, и онтические) характеристики. В частности в понимании «участвует» такая структура как бытие-с-другим. Рассмотрим подробнее, каким образом эта бытийная структура определяет состояния сознания и его содержания.

В качестве примера такого влияния сошлюсь на анализ восприятия - а это состояние, как я уже отмечал выше, того же класса, что и наблюдение - в работе Жиля Делеза «Мишель Турнье и мир без Другого». В этой работе Делез показывает как другой в качестве элемента совместного бытия определяет мое восприятие. Прежде всего, отмечает Делез, другой оказывает организующее воздействие на мое поле восприятия предметов и идей. Это организующее воздействие проявляется в том, что узнаю или чувствую воспринимаемый предмет в качестве определенного предмета, то есть такого, который отличается от другого предмета. Я могу не знать и не понимать существа отличия одного предмета от другого. Я лишь фиксирую само отличие. Вот именно для восприятия отличия, границы другой и предоставляет мне возможность различения. Он выступает условием способности различения, разграничивания.

Рассмотрим этот момент подробнее. Разделим акт восприятие на последовательные шаги от начала до узнавания предмета: акт получения перцептивных ощущений от воспринимаемого предмета (выявление фигуры на фоне); акт «фокусирования» внимания на выделенном предмете (все остальные предметы сливаются в неразличимый фон); акт терминирования выделенного предмета, его словесное обозначение и акт интерпретации (то есть «узнавания» предмета), как акт включения значения (оно фиксировано термином) предмета в систему уже существующих значений (например, в систему языка). Таким образом, мы имеем четыре шага определения предмета в восприятии. Отвлечемся сейчас от того, что можно по-иному членить этот процесс. Здесь важно, что этот процесс имеет шаговую (или звеньевую, или этапную - или какую-нибудь еще) структуру. Важно подчеркнуть то обстоятельство, что между шагами, звеньями, этапами существуют зазоры. Они важны как раз тем, что в этих зазорах пребывает нечто, что, с одной стороны, не является структурным элементом восприятия, а с другой - без них восприятие не может быть реализовано. Другой как раз и выступает необходимым элементом восприятия. Поясню этот тезис.

Посмотрим на зазор, который находиться между актом сосредоточения внимания на предмете и актом называния предмета, наделения его именем. Для того чтобы этот переход состоялся необходимо, чтобы уже существовали слова, существовала речь, существовал язык, существовала культура называния, культура говорения. А все это возможно, только если существует другой. Более того, существование другого уже необходимо между первым и вторым шагом, чтобы состоялся процесс узнавания воспринятого предмета. Это Делез и имеет в виду, когда говорит, что другой выступает условием различения предметов и идей.

Фигуру другого в процессе восприятия нельзя интерпретировать «ни как объект в поле моего восприятия, ни как субъект меня воспринимающий» (хотя эмпирически, если другой человек находится в момент моего восприятия, он может быть такими объектом и субъектом). Так чем же в таком случае является другой? Делез пишет: «… Это прежде всего структура поля восприятия, без которой поле это в целом не функционировало бы так, как оно делает». Без этой структуры - структуры другого - восприятие не могло бы состояться. Эту структуру другого он называет «априорный Другой». Априорный, поскольку эта структура уже существует до всякого реального восприятия, выступая его условием. Функция этого априорного Другого (или структуры другого) состоит в том, чтобы выступать основанием других, которые будут осуществлять эту структуру в каждом конкретном поле восприятия. Иными словами, эта структура дает возможность состояться опыту конкретного восприятия. Поэтому эту структуру - структуру другого - Делез называет «структурой возможного». «Другой как структура, это выражение возможного мира».

Интересно посмотреть, что производит структура другого («априорный Другой» у Делеза) в таком состоянии сознания как восприятие. Главное следствие действия этой структуры, считает Делез, это разграничение моего сознания и его объекта. Поскольку другой вносит в мир различения, границы, кромки, переносы, которые обеспечивают появление предмета в поле восприятия, то этот предмет, в качестве воспринимаемого отделен от сознания и ему противостоит. Иначе говоря, возникают феномены «воспринимающий» (то есть сознание) и «воспринимаемый» (то есть предмет). До этого сознание и его объект были слиты в одно целое и их не существовало в качестве отдельных феноменов. Именно другой обеспечивает разграничение сознания и его объекта. Далее, становление разграничения сознания и его объекта есть одновременно возникновение пространства, так как возникают различные места - «здесь» и «там». Мое сознание (или «воспринимающий Я») занимает место «здесь», а воспринимаемый предмет занимает место «там». Наконец, появление другого превращает мой мир в прошлый мир, опрокидывает мое сознание в позицию «я был». Другой приносит с собой возможный мир и тем самым вносит в мир временные разграничения. Возникает время в своих феноменах прошлого, настоящего и будущего.

Упомяну еще один элемент, который находится в состоянии сознания и обеспечивает как само существование этого состояния, так и его содержание. В своей работе почти полувековой давности «Анализ сознания в работах Маркса» Мамардашвили показал, что сознание, по Марксу, есть «функция, атрибут социальных систем деятельности», и что содержания и формообразования сознания производятся «из переплетения и дифференциации связей системы (социальной деятельности - С.Г.), а не из простого отображения объекта в восприятии субъекта». Иными словами, содержания сознания (и мышления, как феномена сознания) являются производными от системы социальной деятельности человека. Таким образом, состояния сознания включают в себя как необходимый элемент социальную составляющую индивидуального бытия, то есть ту систему общественных связей, в которую включен индивид как социальный субъект. Элементы, которые были рассмотрены - зазор между реальной вещью и интенциональным предметом, социальная система, структура другого в работе сознания (и мышления) - свидетельствуют о неконтинуальности сознания (мышления).

Зазор, который содержит в себе неинтеллектуальные компоненты не может быть преодолен за счет работы мысли. Он преодолевается лишь индивидуальным усилием быть - испытанием бытия/бытием - как актом не интеллектуальным, а экзистенциальным. Иначе говоря, «работа» мысли требует в качестве необходимых условий жизненные (физиологические, психические, социальные и так далее), а не только интеллектуальные элементы. Это обстоятельство и позволяет поставить под сомнение попытки создания искусственного интеллекта.

Читайте в Bookmate: